Андрей, молодых учёных сегодня часто собирают на всевозможные форумы и слёты. Чем будет особенна Moscow Science Week?
– Да, в последнее время проводится много мероприятий для студентов, аспирантов и молодых учёных как в России, так и за рубежом. Мы, то есть Совет молодых учёных Российской Академии Наук и Координационный совет по делам молодёжи при Совете при президенте по науке и образованию, решили поддержать эту положительную, на наш взгляд, тенденцию. Начали думать над темой и целевой аудиторией мероприятия. И, исходя из метода исключений, поняли, что у нас пока нет дискуссионной площадки для молодых и при этом состоявшихся учёных, тех, кто уже определённо связал свою жизнь с наукой и, более того, внёс в науку свой вклад. Это возрастная категория примерно от 30 до 40 лет, которая, по некоторым оценкам, как раз и образует демографическую яму в отечественной науке. Рассчитываем, что именно эта группа станет целевой аудиторией Moscow Science Week.
Что намерены обсуждать?
– Мы посоветовались со старшими коллегами, провели мониторинг и поняли, тоже «от противного», что нельзя делать точно. А именно:
нельзя, чтобы красной нитью через все обсуждения проходили социальные проблемы – жильё, зарплата, соцгарантии и так далее. Потому что многие так называемые совещания зачастую сводятся именно к этому, и в итоге «с водой выплескивается ребенок», то есть теряется суть дискуссий.
В российской науке между тем происходят важные события, предвещающие серьезные перемены. Это, конечно же, объединение трёх академий наук, создание Федерального агентства научных организаций, создание Российского научного фонда.
Проанализировав их, мы решили, что первая наша встреча будет посвящена объединению академий – событию, которое в содержательном плане должно переформатировать фундаментальную науку в России. Мы планируем в течение трёх дней обсуждать различные тематические направления, их возможности и перспективы реализации в рамках уже объединённой РАН. В первый день – науки о данных (Data Science), то есть агрегаты для сбора, хранения, индексирования больших данных, «умный дом», «умное пространство», математическое моделирование сложных процессов. Затем науки о жизни: поиск и разработка лекарственных препаратов био- и химфармацевтика, а также биосферные процессы, технологии освоения ресурсов мирового океана и Арктики. И в третий день – междисциплинарные исследования по физике, биологии и медицине.
Вопросы объединения академий, а также поиска приоритетов в обновлённой РАН важны для многих учёных, независимо от того, к какой возрастной группе они относятся. Почему ориентируетесь только на определённый срез?
– Мы приглашаем всех. Но коль скоро организует мероприятие Координационный совет по делам молодёжи и Совет молодых учёных, появляются и определённые ограничения, в том числе, возрастные. Плюс в этих ограничениях есть практический смысл. Когда люди находятся в своей среде, им легче общаться, легче высказывать своё мнение. А нам очень важно, чтобы они выражали позицию, не стесняясь, не опасаясь быть неправильно понятыми. Потому что если придёт разнородная публика, это не всегда может привести к той открытости, которую мы хотим достичь.
Что представляет собой эта «ударная сила» – состоявшиеся молодые учёные – в академических институтах? Сколько их? Какие должности занимают? Насколько активны и влиятельны?
– По численности это наименьшая категория. Апеллируя цифрами большой Академии наук до её объединения с РАМН и РАСХН, из 48 000 научных сотрудников в группу до 40 лет попадают около 16 000 человек. Большая часть из них – аспиранты и только-только остепенившиеся молодые учёные. Сколько тех, кого можно называть состоявшимися, хорошо знающими свое дело, имеющими хороший багаж знаний, полученных в том числе за рубежом, возможно, на нашем форуме и узнаем.
По вашему ощущению, каков настрой этой категории учёных к реформированию российской науки, к тому же объединению академий?
– Сложно, наверное, найти людей, которые бы говорили о том, что в науке всё хорошо. Сомнений ни у кого не вызывает то, что реформы в академической науке назрели. И надо сказать, что год назад, когда проходили выборы президента РАН, все кандидаты на этот пост шли с программой решительных действий по обновлению и по самореформированию. Но произошло то, что произошло. Закон вступил в силу. И мы должны относиться к этому как к данности.
К какой цели будут стремиться участники Moscow Science Week?
– Глобальная цель, как мы её формулируем: интеграция междисциплинарных областей, поиск приоритетов и точек роста в науке.
Ну, безусловно, я бы не сбрасывал со счетов и возможность молодых людей, неравнодушных к тому, что происходит в российской науке, заявить о себе.
Во что будут, образно говоря, конвертированы итоги форума? Может, появятся новые научные группы, проекты? Может, будет составлен набор предложений по организации научного процесса, который потом будете активно продвигать в вышестоящих инстанциях?
– Безусловно, обсуждение на наших секциях может натолкнуть кого-то из участников на мысли по реализации определённой идеи в своей лаборатории или группе, к написанию новой заявки на грант. Итоги форума, конечно, обобщим, предложения будем продвигать по вертикали. У нас прекрасные контакты со всем руководством: и с Федеральным агентством научных организаций, и с Министерством образования и науки России, и, безусловно, с президиумом Российской Академии Наук.
Наш голос слышен, и это уже можно констатировать.
Появились ли в новой системе организации науки, которая начала формироваться в прошлом году, новые цели у молодых учёных или, может, новые опасения?
– Сначала был страх перед неизвестностью. Это, наверное, людей и побуждало к протестам. Сейчас я вижу тенденцию к тому, что накал страстей спадает. Отношения молодых учёных с ФАНО, против которого так протестовали, выстраиваются, руководитель агентства Михаил Котюков прислушивается к нашему мнению, с ним есть возможность общаться напрямую на различных мероприятиях. И в процессе такого диалога, в общем-то, выясняется, что многие острые вопросы снимаются.
Судя по дискуссиям, которые сопровождали старт реформ, одним из самых болезненных вопросов для академического сообщества были возможные массовые сокращения учёных. Сегодня он тоже уже не стоит столь остро?
– На данный момент ничего из того, чего так сильно опасались учёные, не происходит. Напомню, существует президентский мораторий на кадровые и имущественные решения в Академии наук. Руководители институтов также не спешат действовать. Хотя в некоторых институтах мы уже получаем сигналы о тенденции к ротации кадров. В частности, где-то заменяют на более молодых руководителей научных подразделений. Но глобальной встряски как таковой мы не видим.
Как обстоит дело с внедрением так называемого «эффективного контракта»?
– Совместно с ФАНО сформирована рабочая группа по новой системе оплаты труда, куда, кстати, вошли представители и от Совета молодых учёных, и от профсоюза РАН. Конкретного решения или метода, каким образом это нужно делать, пока не выработано. В данный момент это вопрос, как говорится, «на злобу дня». Он рассматривается и изучается.
Консолидируетесь ли вы с молодыми учёными из других стран? И если это так, что вас объединяет?
– Безусловно, консолидируемся. Объединяющим фактором для молодых учёных служат, прежде всего, научные амбиции.
Все мы похожи тем, что приходим на работу не просто выполнять задания, а делать что-то принципиально новое, что считаем едва ли не самым главным в мире.
Вот это, наверное, наиболее характерная черта, которая объединяет научную молодёжь разных стран, и она очень хорошо проявляется на международных конференциях.