После принятия закона о реформе госакадемий прошло больше года. Как вы оцениваете жизнь РАН в этих новых условиях?
Владимир Фортов: Можно сказать, что он был техническим, хотя мог быть провальным. Мы объединили три академии, все академические институты передали в ведение специально созданной организации - ФАНО. Такое изменение "адреса", передача материальных ценностей, зданий, сооружений, перерегистрация бумаг, уставов, особенно в нашем бюрократическом обществе, дело очень трудное. Сегодня можно констатировать: операция прошла относительно безболезненно. Каких-то катастрофических ситуаций, провалов, чего многие опасались, а кто-то надеялся, не произошло. Главное, что ученые, если и почувствовали переход, то в малой степени.
Но только сейчас начинается самое трудное. Диагноз нашей науки хорошо известен. Как делать науку мирового уровня, соперничать с ведущими странами по публикациям и цитируемости, если у нас изношенность основных фондов 80 процентов, если сильно устарел парк приборов, если нищенская зарплата - 20-35 тысяч рублей, если ученый даже не может мечтать купить жилье. Напомню, что Россия выделяет на науку 1,12 процента ВВП, а ведущие страны мира более 2 процентов. Словом, перефразируя нашего известного сатирика, можно сказать: "У российской науки все хорошо - ей никто не завидует".
Но в этой ситуации надо не опускать руки, надо работать и настойчиво искать новые возможности. Ведь еще великий академик Ландау говорил: "Каждый имеет достаточно сил, чтобы достойно прожить жизнь. А все эти разговоры о том, какое сейчас трудное время - это хитроумный способ оправдать свое бездействие и всякие унылости. Работать надо, а там и времена изменятся".
Сейчас нужно принимать административные решения, которые скажутся на судьбе институтов и десятков тысяч людей. А в конечном счете на судьбе нашей науки. Ведь реформа затевалась, чтобы ученые почувствовали улучшения. Что здесь самое главное?
В центре реформы должен стоять не чиновник, не администратор, не "эффективный" менеджер, а ученый, который на самом деле и делает науку. Ему надо создать максимум условий, чтобы его голова не отвлекалась ни на что кроме науки. Чтобы он думал о ней 24 часа в сутки. Поэтому я против любых шагов, которые не приносят видимой и ощутимой пользы именно ученым. А реформа ради реформы никому не нужна.
Дмитрий Ливанов дал свою оценку первому году реформы. Он в частности заявил: "В новой системе академия работать, похоже, не научилась. Об этом говорит и тот кадровый состав, который мы видим вокруг президента РАН". По мнению министра, в руководстве нужна серьезная ротация, нужны люди, которые не забыли вкус научной работы, а не администраторы, у которых не очень много научных достижений.
Владимир Фортов: Понимаете, с чем сравнивать. Что такое много и что такое мало? Если у вас три волоса в супе, то это много, на голове - мало. Давайте сравним научный уровень членов президиума и членов коллегии минобрнауки. К примеру, у нас более десяти ученых, чьи показатели по публикациям и цитированию на нобелевском уровне. Многие ученые имеют мировое признание, многие удостоены самых престижных наград и премий. По-моему, оценка министра основана на вкусовщине, а не на знании реального дела. К тому же министр ни разу не был ни на одном заседании президиума или Общего собрания РАН.
На прошедшем в конце 2014 года заседании Совета при президенте РФ по науке и образованию вы настаивали, что в реформе до сих пор не решен главный вопрос о разделении функций ФАНО и РАН. Владимир Путин обещал подумать. Что-то изменилось?
Владимир Фортов: Вначале вкратце напомню суть дела. Думаю, если вы спросите любого человека, даже далекого от реформы, в чем ее суть, он ответит: РАН - это наука, а хозяйственные, имущественные вопросы - ФАНО. Так вот, мы просили очень простую вещь. Чтобы это очевидное, логичное разделение было оформлено юридически. Ведь у ФАНО не было ясности, где кончается хозяйство и начинается наука. Отсюда периодически возникали различные непонимания, разногласия, трения. Поэтому мы просили внести в этот вопрос ясность.
Несколько месяцев между разными ведомствами шла активная переписка. И вот буквально на днях на согласительном совещании у вице-премьера Аркадия Владимировича Дворковича наконец была найдена развязка по этому принципиальному вопросу. Она устраивает РАН.
Одно из болезненных из следствий того, что функции не были четко не разделены, странная ситуация с реструктуризацией институтов. ФАНО якобы приступило к этой революционной мере, не поставив в известность академию.
Владимир Фортов: Так и было. Конечно, это нонсенс. И нам приходилось обращаться к руководству страны, чтобы разруливать подобные ситуации. Надеюсь, теперь все это уже позади. Что касается реструктуризации, в частности объединения нескольких институтов, то это будет судьбоносное изменение в жизни научных коллективов. Идти на такой шаг надо крайне осторожно, взвесив все "за" и "против". К примеру, после того как для руководителей институтов введен возрастной ценз в 65 лет, нам предстоит в ближайшее время сменить более 260 директоров. Не поставив нового руководителя, нельзя даже думать о какой-либо реструктуризации института. И конечно, вначале следует тщательно проверить работу института, понять, каковы цели будущих объединений и сможет новый коллектив их достичь. То есть надо провести серьезную сутевую работу, прежде чем идти на какие-либо объединения или, наоборот, разъединения. Что, кстати, вовсе не исключено. Подчеркну, что слияние - дело сугубо добровольное. Всяческие силовые приемы, принуждения, посулы каких-либо преференций должны быть исключены.
Много лет ученые сетуют, что главная беда российской науки в том, что нет спроса на разработки. Что бизнес вкладывает в нее мизерные суммы, а на Западе - 70 процентов общего финансирования. Но сейчас, в связи с санкциями ситуация в корне изменилась. Все заговорили об импортозамещении, создании собственных высоких технологий. Наука может оказаться очень востребованной, может наступить ее звездный час. Академия готова к такому вызову времени?
Владимир Фортов: Разумеется. Приведу несколько примеров. Скажем, в Красноярске есть два очень крупных предприятия. Это КБ им. Решетнева, которое делает наши спутники, и Горно-химический комбинат, он занимается ядерными технологиями. Так вот, от них сейчас пошли в наши академические институты очень большие заказы. Там зарплата ученых выше, чем средняя по региону, городу. Очень много заявок мы получаем от нефтяников и газовиков. Просят помочь и в поиске новых месторождений, и в повышении отдачи уже работающих, и в создании технологий для добычи на больших глубинах, в сложных климатических условиях. У нас есть очень интересные разработки, уверен, что решим поставленные задачи. И конечно, много заказов мы получаем от оборонки, поэтому резко усилили исследования в этой сфере.
Здорово, что на российскую науку появился настоящий спрос. Но с другой стороны, странно. Ведь академия - все же фундаментальная наука. Разве она должна заниматься конкретными технологиями? Считается, что ее задача - поиск новых знаний, а внедрение - дело совсем других специалистов.
Владимир Фортов: Очень важный вопрос. Академия наук с самого своего рождения 300 лет назад была заточена на фундаментальные исследования. Хотя никогда наши ученые не чурались прикладной части, работали в тесном контакте с отраслевыми институтами. В СССР было около 130 министерств, и в каждом имелся свой головной институт, и много прикладных. Они, кстати, были прекрасно оснащены, гораздо лучше академических.
В кризисе 90-х годов все это, по сути, исчезло. А академия выстояла. И вот теперь ей предлагают взять на себя многие функции по внедрению разработок. Здесь есть вопросы к минобрнауке. Ведь это не министерство науки в образовательных учреждениях. Оно должно отвечать и нести ответственность за всю науку в России. А что в реальности? У нас сегодня так или иначе наукой и техникой занимается около двух десятков разных организаций. По сути, нет единого органа управления этой важнейшей сферой.
Кстати, сегодня на науку выделяется более 750 миллиардов рублей, а на долю академических институтов приходится 15 процентов этой суммы. Но критика в ее адрес сыпется со всех сторон, мол, она неэффективно расходует "большие деньги". Хотя на самом деле дает более 50 процентов публикаций в престижных журналах. Но что с остальной, куда большей суммой? Как она расходуется? Ответить очень непросто, так как нет единой системы управления наукой. Мне кажется, что с учетом принципиально новых задач, стоящих перед страной, может быть, имеет смысл создать организацию, аналогичную Госкомитету по науке и технике, который эффективно действовал в СССР.
Закон поставил перед академией принципиально новые задачи, в частности по экспертизе и подготовке проектов народно-хозяйственного значения. Насколько академия готова к такой работе? Можно привести конкретные примеры?
Владимир Фортов: Недавно я передал Владимиру Владимировичу Путину четыре больших проекта. Один называется "Развитие". Он предполагает строительство современной скоростной железной дороги, фактически через всю Сибирь с выходом к Берингову проливу. Проект очень масштабный и дорогой, но позволит решить многие проблемы по развитию огромного региона, тянет за собой и социалку, и новые месторождения, и новые энергетические ресурсы и т. д. Второй проект связан с энергетикой. Речь идет о так называемых парогазовых установках. Их КПД сразу в 2 раза выше, чем у нынешних систем, поэтому внедрение сулит огромный экономический эффект. Точно так же, как и проект "Умные сети". Сейчас это бум в мировой электротехнике. Такие системы в 2-3 раза снижают потери в электрических сетях, многократно повышают их надежность, позволяют легко адаптировать возобновляемые источники энергии.
Наконец четвертый проект связан с суперкомпьютерами. Сегодня это самой передовой край не только в вычислительной технике, но во многих отраслях экономики. Скажем, вы пытаетесь продать новую марку автомобиля, самолета, атомную станцию. А вас спрашивают: у вас есть компьютерная модель? Модель, на которой сегодня вначале создается новая продукция, а уже потом превращается в железо. На ней отрабатываются все режимы работы, в том числе и аварийные. Так вот если такую модель предъявить не можете, на мировом рынке уже делать нечего. У нас здесь очень хорошие перспективы, ведь в стране сильные математики. И это только первая порция перспективных проектов, у нас в портфеле более 30 проектов по самым разным отраслям экономики.
Что касается работы по экспертизе, то еще со времен Петра I это было основной задачей академии. Сегодня мы готовы усилить эти функции. Вы знаете, сколько мы получаем в год разного рода бумаг, где нас просят оценить различные проекты, провести экспертизу и т. д.? Более 800. Причем по всем направлениям - сельское хозяйство, медицина, энергетика, космос, транспорт, социология и т. д. Вообще ученые академии всегда определяли развитие науки в стране. Все наиболее интересные, перспективные работы любых научных организаций обсуждались с участием академии, с учетом ее мнения принимались практически все важнейшие решения, касающиеся развития страны.
В самое последнее время учеными РАН совместно с минэнерго разработана "Стратегия развития энергетики до 2030 года". Недавно закончили вместе с Советом безопасности документ "Основы государственной политики и регионального развития". Важным элементом стала работа РАН по педагогической и научной экспертизе учебников начальной, средней и высшей школ. У нас работает десяток экспертных групп по всем научным направлениям. Это позволило проэкспертировать 1446 учебников от 20 издательств. Сейчас академия готовит свой вариант концепции Национальной технологической инициативы, которая разрабатывается по заданию президента Владимира Путина.
Справка "РГ"
После объединения трех академий - Российской академии наук, Российской медицинской академии и Российской сельскохозяйственной академии - общее число научных организаций новой РАН составило 684. Из них 435 относится к "старой" РАН, 199 к РАСХН, 50 к РАМН. Количество членов новой академии выросло до 1900 человек: 823 академика и 1077 членов-корреспондентов. Причем еще остались вакансии. Поставлением правительства установлены пределы: общее количество - 2154, академиков - 948, членов-корреспондентов - 1206. Правда, новые выборы могут состояться только в октябре 2016 года, через три года после принятия закона.
Объединение не омолодило академию. Более того, средний возраст членов-корреспондентов в 2015 году повысился по отношению к 2014 году более чем на год и составил 69,3 года. У академиков он почти не изменился - 75,1 года.
Что касается финансирования, то оно в этом году составит 93,150 миллиардов рублей, против 109,732 миллиардов в прошлом. На сугубо фундаментальные исследования академическим институтам выделяется 77,459 миллиарда, против 79,529 миллиарда в прошлом году.
Источник http://www.rg.ru/2015/03/23/ran.html
