Михаил Котюков: Я был на общем собрании и выслушал все мнения. Каждый по-своему видит проблемы академии. Но по самым "горячим" и принципиальным вопросам хочу прояснить позицию агентства.
Начать стоит прежде всего с реструктуризации научных организаций. На том же собрании главный ученый секретарь РАН привел "громкие" цифры, которые почему-то не вызвали реакции у аудитории: 30 процентов институтов РАН за год не опубликовали ни одной статьи в рецензируемых журналах. Цифру эту все услышали, но вопросов соответствующих никто не задал. Что это за институты? Почему они не публикуются? А ведь в причинах надо разбираться. В частности, скоро начнется оценка результативности работы институтов, итоги которой мы подведем в конце года. Вот тогда и получим полную картину. Хотя и сейчас видны многие недостатки. В академическом секторе насчитывается порядка 140 институтов, в которых работают менее 50 человек. А 22 организации вообще имеют в штате менее 10 сотрудников. Во многих из них качество управления научными исследованиями вызывает сомнения. Большинство маленьких институтов находится в так называемой "красной зоне". В них очень низкие зарплаты, а результаты научной работы не востребованы. И что показательно, директора именно этих институтов обрывают наши телефоны: дайте деньги на зарплату, решите наши проблемы. Начинаешь что-то менять в принципах их работы, и начинается истерика: ФАНО узурпирует науку, мы начнем забастовки. Хотя, судя по результатам, а точнее, их отсутствию, в этих коллективах уже лет десять бастуют, а за это время были потрачены десятки миллионов рублей из карманов налогоплательщиков. А ведь деньги достаются науке очень трудно, приходится отстаивать каждую цифру, особенно сейчас, в условиях ограниченного бюджета.
Что делать с аутсайдерами?
Но реформе науки уже два года. Что мешало вам вместе с академией давно разобраться с очевидными аутсайдерами?
Михаил Котюков: Одна из причин - отсутствие реальной инициативы со стороны самой академии. Система структурных преобразований академического комплекса, которую мы разработали, конечно, несовершенна. Но в прошлом году благодаря ей были реализованы очень перспективные проекты. Если бы мы не провели первый этап реструктуризации, сегодня некому было бы решать проблему отечественной селекции в сельском хозяйстве. Объединив профильные институты, мы создали исследовательские центры федерального уровня. Им поручены стратегические задачи: создать отечественный семенной фонд картофеля, а также обеспечить птицеводство российским племенным фондом. Сегодня еще 200 институтов высказали инициативу объединиться.
Эти предложения нужно рассматривать вместе с академией наук. Но работа по непонятным мне причинам встала. Хотя, как показал прошлый год, по многим вопросам реструктуризации ФАНО и РАН смогли прийти к консенсусу. Например, были согласованы и уже утверждены правительством 23 проекта по объединению институтов, и в состав "сборных команд" вошли от 4 до 11 коллективов. Их задача - в том числе проводить крупные междисциплинарные исследования на стыке различных наук, связанные, к примеру, с проблемами здорового питания, создания генетического фонда растений и животных и т.д.
На последнем Совете при президенте РФ по науке и образованию было сказано, что у нас около 150 эффективных институтов. Остальные будут закрыты? Кстати, этот список нигде не опубликован. А вы его видели?
Михаил Котюков: Нет, не видел. Но эта цифра вовсе не означает, что остальные институты надо закрывать. Многие надо подтягивать до уровня сильных. Как? Универсального рецепта нет, надо разбираться в каждом конкретном случае. Конечно, далеко не все должны публиковаться в престижных журналах, но очевидно, что ситуация эта ненормальная. Ее надо менять. Нужно повысить требования к ученым, одновременно создавая условия для их роста и достойной поддержки. Именно с этой целью ФАНО в прошлом году провело аудит научной инфраструктуры. Сегодня мы точно понимаем, что представляет собой парк научного оборудования, его возраст, качество, объемы загрузки. Теперь главная задача - обеспечить к нему свободный доступ. Чтобы научные коллективы из академических институтов, вузов и отраслевой науки могли на нем работать.
Первые шаги в этом направлении уже сделаны. Мы модернизировали систему управления научным флотом. При ФАНО создан Совет по гидросфере Земли, на его площадке собраны заявки всех научно-исследовательских организаций, которым необходимо работать с использованием флота. Заявки структурированы, определены экспедиционные маршруты и графики. Благодаря этому мы смогли получить дополнительное финансирование, обосновав в правительстве наши планы. Это около 700 миллионов рублей. Рассчитываем, что данные меры повысят экспедиционную нагрузку в четыре раза. В будущем подобные центры коллективного пользования будут созданы и по другим направлениям. В ближайших планах - суперкомпьютерный кластер, биологические коллекции, астрономия и астрофизика.
Зарплата без сокращений?
Как выполняется указ президента РФ о повышении к 2018 году зарплаты ученого на уровень 200 процентов по региону? Многие уверены, что достичь этого невозможно без массовых сокращений.
Михаил Котюков: На прошлый год было запланировано 115 процентов по региону, а в реальности получилось 134! А если конкретно, то средняя зарплата в институтах ФАНО составляет около 45 тысяч рублей, по стране - 34 тысячи. Таких показателей удалось достичь и благодаря дополнительному финансированию, которое сумело найти агентство, и внебюджетным контрактам самих институтов, и оптимизации, проводимой в коллективах. Хочу особо отметить, что сегодня есть организации, где зарплаты уже превышают 250 процентов по региону. Они расположены в основном на Урале и в Сибири.
Что касается сокращений, то я всегда задаю директорам один вопрос: какой объем работ выполняет ваш институт? Если людей больше, чем требуется для проведения исследований, значит, деньги тратятся неэффективно.
Критики ФАНО утверждали, что одним из печальных последствий начатой в 2013 году реформы будет резкое падение числа публикаций...
Михаил Котюков: Все произошло ровно наоборот. В 2013 году их было около 43 тысяч, а сейчас уже 49 тысяч. Более того, из топ-100 российских институтов, имеющих наибольшее количество публикаций в журналах, индексируемых базой Scopus, 89 - это организации ФАНО. Другой вопрос, что мы растем в традиционных для нас отраслях: в физике, химии, но отстаем в биотехнологиях, медицине, продуктах питания. А между тем именно эти направления пользуются в мире наибольшим спросом.
Зачем науке "сборные команды"
Вернемся к факторам, которые раздражают академию. Что это помимо реструктуризации?
Михаил Котюков: Так называемые комплексные планы научных исследований. Суть в том, что несколько институтов договариваются о совместных работах и их координации при выполнении госзаданий.
Кто инициирует эту работу, кто выдает госзадания?
Михаил Котюков: Деньги для выполнения госзадания институтам дает агентство. Но планы научно-исследовательских работ утверждает академия. То есть мы ничего нового не инициировали, все эти госзадания были ранее утверждены в планах академии, а агентство из обширного списка выбрало ряд направлений, которые сегодня особенно актуальны для страны, а также организовало площадки для общения ученых. Важно создавать подобные площадки, где исследователи из разных институтов могли бы вместе искать решения приоритетных задач. И мы такую площадку организовали. И сразу появились результаты. Например, сформирована сборная команда из ведущих академических институтов Сибири и Урала для получения новых материалов с заданными свойствами. Принципиально важно, что уже появились партнеры из промышленности, которые готовы поддержать проект. В настоящее время активно обсуждаются такие проекты в робототехнике и нефтехимии.
Разве это не альтернативная система управления наукой, о чем говорит академик Фортов?
Михаил Котюков: Ни в коем случае. Повторяю, мы лишь собрали руководителей разных институтов для решения важнейших для страны задач. Их никто не обязывал входить в такие группы, все абсолютно добровольно.
Сейчас по поручению президента РФ готовится Стратегия научно-технологического развития страны. Вариант академии уже представлен и широко обсуждается, свое видение должно предложить минобрнауки. А какова роль ФАНО?
Михаил Котюков: РАН считает, что фундаментальная наука сама по себе основной приоритет. Исходя из этого академией разработан вариант стратегии. Но обратите внимание, что стратегия, которую разрабатывает правительство, помимо научных приоритетов должна учитывать и приоритеты технологического развития. То есть стратегия должна представить актуальные направления технологического развития, которые, конечно, будут базироваться на фундаментальных разработках. Эту работу начал Научно-координационный совет при ФАНО. Необходимо проанализировать, с одной стороны, внешние вызовы, с другой - наши собственные возможности. И получить своеобразную матрицу возможностей и вызовов, где, возможно, будут выявлены белые пятна. Их надо срочно закрывать, иначе внешние вызовы нас застанут врасплох.
Насколько помолодели директора институтов? Как вы относитесь к опросу молодых ученых Сибири: 70 процентов считают реформу неудачей, 40 процентов хотели бы уехать из страны?
Михаил Котюков: С молодежью встречаюсь не реже, чем с директорами. Может, мне везет, но, как правило, это люди, у которых горят глаза. Конечно, это лучшие, те, кто уже сейчас делает в России первоклассную науку. Более того, их можно назвать подвижниками. Они идут в школы, рассказывают ребятам о себе, о своих проектах, привлекают к ним старшеклассников. Можно, конечно, жить прошлым, изо дня в день рассуждать на тему того, что реформа провалилась, что денег на науку нет, что завтра все уедут. Но, мне кажется, надо смотреть вперед. И наша общая с РАН задача - создать все необходимые и достаточные условия работы для тех ученых, которые действительно горят желанием заниматься наукой.
Уже стало штампом мнение, что академия стареет. Какова сейчас ситуация?
Михаил Котюков: После того как законом был установлен предельный возраст для руководителей институтов, за 2015 год сменилось 150 директоров. Средний возраст снизился с 64 до 59 лет. А около 5 процентов руководителей - моложе 40 лет. В этом году ротация продолжится.
Несмотря на все разногласия между ФАНО и академией, вам придется договариваться. Причем в самое ближайшее время. На общем собрании вы и академик Фортов были единодушны: этот год для реформы науки будет определяющим. Именно сейчас начинаются кардинальные изменения, от которых зависит, каким будет лицо нашей науки на годы вперед, а по сути, ее судьба. Какие итоги вас вполне устроили бы?
Михаил Котюков: Судя по всему, нам и академии в этом году действительно дан последний шанс. Академической науке необходимо самой избавиться от балласта, стать конкурентоспособной, работа сильных ученых должна оцениваться по достоинству, и, конечно, мы обязаны думать о том, как привлечь и сохранить в науке молодежь. Наша цель - способствовать развитию российской науки. Думаю, что у РАН цель такая же. Поэтому необходимо объединить усилия и работать сообща.
