— Несомненно, премия получена заслуженно. Но я дал бы её немного позже. Ведь обычно премию дают первооткрывателям и тому, кто смог результаты исследования применить на практике. В данном случае было бы хорошо, если бы какой-нибудь технолог сделал большого размера пластину, на которой размещался бы этот графен. Но, видимо, не дождались, не вытерпели. Пока же исследование графена относится к чисто фундаментальным играм.
Надо сказать, что Гейм — вообще человек талантливый на всякие выдумки. Мне кажется, он единственный учёный, который одновременно является лауреатом Нобелевской и Шнобелевской премий. Шнобеля он получил за работу, которая называлась «Подвешивание лягушки в магнитном поле». Причём, самое удивительное, что она была опубликована в таком солидном журнале, как Nature.
Графен впервые был получен в России или в Великобритании, где Андрей Гейм и Константин Новосёлов сейчас работают?
— На самом деле, мы до сих пор тесно сотрудничаем и с Андреем, и с Константином. В самой первой работе технологи именно нашего института делали образцы графена. Они — Сергей Дубонос и Анатолий Фирсов — выступили даже как соавторы в том исследовании. А потом с Геймом и Новосёловым стал работать Сергей Морозов. Сегодня практически в каждой статье он выступает как их соавтор.
Конечно, основная идея всё-таки принадлежала Андрею Гейму — это всё его выдумки. А Константин был первым исполнителем всех этих затей. Потом в работу включились технологи, которые сделали то, что можно измерить — научились эти шкурки собирать, делать к ним контакты. Подготовка образца шла в нашем институте, а практически все измерения выполнялись в Англии.
В России сейчас проводятся похожие исследования?
— Я бы не сказал. Всё-таки исследования графена — работа очень тонкая. Наша наука очень сильно постарела, и моим ровесникам физически трудно этим заниматься. А молодежь, в основном, ищет, где бы денег заработать. Сергей Морозов пытался двух студентов бросить на это направление, но, несмотря на такую интересную тему, они ушли.
Каково практическое применение графена?
— Во-первых, это высокочастотные транзисторы. Сейчас за рубежом сделали транзистор на 400 ГГц. Это уже невероятная вещь. Во-вторых, мониторы. Сегодня сверху их покрывают прозрачным диэлектриком. Раньше для этого использовали окись олова и окись индия. Но они не очень устраивали производителей. А сейчас пробуют мониторы покрывать графеном. Эта идея, кстати, идёт от Гейма. Например, Samsung сейчас её активно использует. Но там пошли по более примитивному пути. Они не получают именно графен, а просто посыпают большой диск графеновой шелухой. И оказывается, что он работает ненамного хуже диска, покрытого графеном. В-третьих, микродатчики. Графен чувствителен к тому, что на него налипло сверху. То есть по изменению его свойств вы сразу можете определить, что что-то появилось, вплоть до одной молекулы. Поэтому датчики из него можно делать очень хорошие.
В каком направлении дальше будут развиваться исследования графена?
— Сейчас прежде всего нужно сделать пластину большого диаметра, равномерно покрытую графеном, из которой потом можно будет производить более скоростные и высокочастотные микросхемы и транзисторы. Но Гейм и Новосёлов такой задачи перед собой не ставили. Над этим сейчас думают другие учёные. Кажется, даже у нас в Питере кто-то этим занимается.
Но существует вот какая проблема: пластину довольно легко можно сделать из металла (и иридия), на котором хорошо растёт графен. Но в технологическом плане это решение не выдерживает никакой критики. Во-первых, иридий очень дорогой, а во-вторых, выращенный на металле графен не годится, потому что металл его просто закрывает своей проводимостью.
