23.01.2023: Академик Валентин Пармон: институты создавались для решения определенных задач
Немного истории
– Сибирское отделение со дня своего основания занимает одно из ведущих мест в российской науке. В чем секрет?
– Чтобы ответить на этот вопрос, нужно немного удалиться в историю его создания, потому что времена тогда и сейчас очень схожие. 1957 год. По внешнеполитической ситуации он очень напоминает то, что происходит в последние годы. Шла тяжелейшая холодная война. И академики Сергей Христианович, и Михаил Лаврентьев убедили Никиту Сергеевича Хрущева, что надо создать запасной центр науки, вдали от западных границ Советского Союза. Еще не было современных ракет, а самолеты не обладали такой дальностью полета. Основной задачей было создание пункта научной поддержки оборонной тематики. Тогда естественно эта задача не афишировалась, но определила направление научных институтов: математические, гидродинамический и др.
Однако, когда стали создавать Отделение, то возник и естественный вопрос: оно находится на территории обладающей огромными ресурсами. Так была создана мощная геологическая школа, ученые которой занимались исследованием ресурсов Сибири.
Понимаете, в чем суть?
Институты создавались для решения определенных задач!
Ресурсы есть, значит надо научиться их перерабатывать! И первое за что взялись – за химию, а конкретнее за создание промышленных катализаторов. В 1958 году был создан Институт катализа, основной задачей которого было достижение импортонезависимости в них. Дело в том, что 90 % всех процессов в химической промышленности невозможны без использования катализаторов.
Как видите, еще в 1958 году уже перед большим научным комплексом была поставлена четкая задача – быть между наукой и промышленностью. Для этого подбирались кадры, выделялись финансы.
Я был более 20 лет директором этого института, который кстати и до сих пор является самым крупным химическим институтом.
Четкие задачи были поставлены и перед уникальным институтом Цитологии и генетики. Его работники также трудились над достижением определенных и конкретных результатов. Были созданы медицинские институты. Мало кто знает, что в Новосибирске находятся три Академгородка: один, созданный при организации Сибирского отделения, наиболее известный. Несколько позже был создан второй – медицинский, а затем и третий – для Академии сельскохозяйственных наук.
Второй Академгородок был создан для Академии Медицинских наук. Там исследовали влияние сибирского климата на появление региональных заболеваний .
– А они отличаются от таких же, как во всей стране?
– Конечно. Сибирь очень большая, есть точки с очень жестким климатом. В связи с этим есть и свои болезни. И даже известные и распространенные общие заболевания из-за климата порой требуют изменения в клиническом подходе.
– Такие же задачи – соединения науки и нужд промышленности ставятся и сейчас?
– Абсолютно точно. Но только тогда они решались быстро и четко. Например, Институт катализа, о котором мы говорили, имел статус мини-министерства. Это был межотраслевой, но очень большой технологический комплекс, что естественно значительно облегчило выполнение столь важной задачи.
Важно было и то, что все региональные отделения имели свою строку в федеральном бюджете. Мы получали деньги и имели право реализовать свои программы по решению задач, которые мы намного лучше знаем, находясь здесь на сибирской земле. Но так было до девяностых годов. А потом…
Выход всегда найдется, даже при санкциях
– И все же на Президиуме вы докладывали о больших успехах в разных областях. Я обратил внимание что вы выделили успехи в сельском хозяйстве, в частности, в урожае зерновых. Хочу сказать, что успехи в этом деле отмечаются во всей стране. Чем ваш регион отличается даже от себя самого по сравнению с предыдущим периодом. И главное в чем заслуга науки?
– В прошлом году действительно удалось собрать уникальный урожай. По Красноярскому краю – свыше 30 центнеров с гектара, по-моему, 36.
– По сравнению с предыдущими годами это больше?
– На 40 % больше.
– Весомо!
– Хотя климатические условия прошлого года были не самые хорошие. На юге Новосибирской области у нас довольно много посевов сгорело.
В чем роль науки? Конечно, в первую очередь, это заслуга селекционеров, в создании районированного семенного фонда. Далее, наши ученые научили аграриев применять новые технологии, вплоть до изменения количества и качества внесенных удобрений.
– Остановлюсь на проблеме удобрений. Вы увеличили количество внесенных удобрений. Это стало возможным потому что мы сейчас вынуждены из-за санкций меньше их продавать, а значит больше оставлять на нужды своего сельского хозяйства?
– Не совсем так. Ситуация сейчас сложилась очень специфическая. По основным, наиболее востребованным в мире типам удобрений, Россия всегда была главным производителем. Это была самая главная статья экспорта химической промышленности. Например, удобрений типа аммиака и мочевины. В то же время фосфорных удобрений самим не хватает, типа суперфосфата и т.д. Потому что мало богатых месторождений фосфора.
– Сейчас этот продукт как-то восполняется?
– Это, кстати, задача для науки. Я уже сказал, что в России довольно много бедных фосфорсодержащих руд, и их перерабатывать обычными способами, насколько я понимаю, не очень выгодно. Чтобы не покупать и не применять малоэффективный процесс переработки, ученые нашли выход: есть такое понятие «почвенный микробиом», то есть сообщество микроорганизмов, которые находятся в почве. Вот некоторые из них и позволяют без процесса искусственной переработки руды, но, по определенной новой технологии естественным образом перерабатывать эти бедные руды. Применение других представителей микробиома к тому же может позволить меньше вносить в почву азотных удобрений.
– Что сейчас и делается?
– Эти новшества дали весомый результат за рубежом. Для России же это совсем новое дело .
– Этим занимаются ваши аграрии?
– Не только, и маститые биологи тоже. Вы спросили в чем, особенность Сибирского отделения? У нас в Сибири все направления науки работали сообща и при обсуждении каких-то проблем мы понимали, что многие из них относятся к разряду мультидисплинарных. И если появлялась необходимость объединить усилия, то Сибирское отделение Академии наук помогало быстро набрать команду. Прошлое ушло, нашли себя в настоящем?
– Вы все время говорите о возможностях решения мультидисциплинарных проблем в прошедшем времени.
– Потому что пришли девяностые годы, а потом еще и реформа 2013 года, и мы лишись этих возможностей.
– Как сейчас выходите из положения?
– Путем объединения усилий!
– Кого с кем?
– Нам удалось с помощью нашего предыдущего полпреда Президента страны по Сибирскому Федеральному округу Сергея Ивановича Меняйло установить очень тесные контакты с «Норникелем». Известно, что это крупнейшая и очень богатая компания. Им была нужна помощь науки в решении сложной экологической проблемы, возникшей после большой аварии в Арктике. И они помогли нам в организации и финансировании научной экспедиции в состав которой входили представители 15 (!) научных институтов из семи научных центров Сибири.
– Таким образом, вы нашли способ применить внебюджетное финансирование?
– За понятием внебюджетное финансирование в данном случае скрывается возможность перейти к решению главной задачи всей науки – достичь взаимодействия с нуждами промышленности. Но такое взаимодействие требует – и при том в обязательном порядке – установления доверия друг другу. Иначе ничего не получится. Но формируется доверие не за один раз.
– Есть еще примеры такого взаимодействия?
– Конечно. В своем отчетном докладе я говорил про запуск завода в Омске по производству катализаторов для нефтепереработки. Этот завод полностью обеспечит импортонезависимость России в этом виде катализаторов. Завод спроектирован на основе разработок сибирских ученых, а построен за деньги «Газпромнефти». Они ученым доверяют. Есть много и других примеров.
– Значит старая проблема – соединения науки и промышленности все же и в новых условиях решается? Вернее, научились находить друг друга.
– Экспертиза? Давать отрицательную оценку не боимся!
– Связь науки и промышленности – это старая задача. Но сейчас появилась и даже в качестве важнейшей, новая: экспертная деятельность. Ваше отделение как участвует в этом? В частности, есть примеры, когда ваши ученые давали отрицательное заключение по важному проекту? И как к этому отнеслись его авторы?
– Сейчас как раз с учетом экспертного заключения с участием Сибирского отделения академии наук формируется распоряжение по охране озера Байкал. Над этой проблемой работали и работают ученые многих институтов Сибирского отделения в Иркутске, Бурятии, где традиционно занимаются Байкалом и знают все его болевые точки, особенно возникшие после закрытия Байкальского ЦБК, оставившего столько опасных проблем для озера. К рекомендациям наших ученых, к счастью, прислушиваются.
Но так бывает далеко не всегда. Я упомяну одну из экспертиз по документу, который был назван Стратегией развития Сибири. Извините за резкость, но документ, который представлен в правительство и прислан нам на экспертизу, по нашему мнению, разработан просто бездарно.
– Вы дали отрицательный отзыв? И как к этому отнеслись?
– Начали вместе работать с региональными властными структурами. Еще один пример. Мы дали очень негативное заключение по, к сожалению, все же принятой Стратегии территориального развития России. Документ опирается на кластерный подход развития страны. Но наши сибирские экономисты, хорошо знающие условия в которых мы живем и работаем, не приемлют кластерный подход. Для Сибири он не подходит. Забыли авторы стратегии, что у нас огромная территория. Один объект от другого отстоит на сотни, а иногда и на тысячи километров!
Главное – доверие друг другу!
– Я могу предположить, что авторы присылаемых проектов не в большом восторге от отрицательных рецензий. Возможно, даже идут жалобы властям. Как в этом случае?
– Академическая наука создавалась для того, чтобы говорить правду. Какой бы горькой она ни была. Мы в хорошем контакте с нашей региональной властью, а с федеральной работаем нередко через полпредство. Вполне понимаем друг друга. И есть самое главное – доверие друг к другу! Будет доверие – горы свернем!
